ЛИТУРГИЯ

Цикл, 1996-1997 г.г.

Перевод с армянского

ГЕОРГИЯ КУБАТЬЯНА

Памяти моей матери – 

Майрануш Ованисян

I

Смерть у дома кружила незримо –

То ли ей туда необходимо,

То ли в этот раз можно и мимо...

И была бесконечно готова

Всё высматривать снова и снова,

Как посланница Мира Иного.

Что, незваной, ей в самом-то деле,

Спишь ли ты или страждешь в постели, –

Молит, чтобы её, мол, пригрели.

«Я бродяжка, бездомна, убога...»

Ты открыла ей – из-за порога

Взгляд вперила бездушно и строго.

Показалось вдруг, будто куда-то

Гонит Некто тебя без возврата,

И сдалась ты ему виновато.

И в молчании необычайном

Ты пошла ко Вратам изначальным...

Дом остался пустым и печальным.

II

Вдруг молния ударила, светла,

И дом, что снился мне, сгорел дотла;

Осталась только Памяти зола.

И детство мне привиделось, когда я

К твоей груди приник, взахлёб рыдая,

А ты ещё такая молодая...

Врата Небес открылись, шире нет,

И белый голубь взмыл туда, где Свет,

А вниз перо упало как завет –

Благословенье из небесной сини.

Ты матерью моей была, а ныне

Ты стала недоступная Святыня.

III

В мире бессветном этом, где мрак и муть,

Не разобрав – беспутица или путь, –

Ищет душа тебя, словно младенец грудь.

Чудится, станешь молча передо мной

С грустной своей улыбкой, стократ родной,

Слёзы смахнёшь смущённо: мол, всё, не ной.

Явишься невредимо и вживе мне,

Встав из могилы в дивном и светлом сне

Чистого Воскресенья, в святом огне...

Я просыпаюсь – пусто моё жильё;

Стены и те оплакивают твоё –

Не возвратить утрату – небытиё.

И отворачиваюсь от Жизни – в ней

Всё лишь мираж, пустая игра теней.

Память куда живее, куда родней.

IV

Прошла твоя Жизнь, как и Смерть, без прикрас;

Мечтала не раз и страдала не раз

Укромно, и тихо, и не напоказ.

Душа твоя, Жизни под стать, молчалива

Была, бунт – покорен, смиренье – строптиво,

И вера – нема, и вина – незлобива.

От Мира вдали целым миром была;

Огромная сердцем – невзрачна, мала;

Сидела, молчала – такие дела...

Наверное, сын тебя понял не очень –

Скитался по свету, собой озабочен,

И Время громадой плелось у обочин.

Однажды открылась тебе без затей

Великая Книга судеб и смертей –

Во имя Господне и против людей.

V

Я в твоих объятьях ликовал,

Как морская капля, влившись в вал,

Что восторгом Жизни бушевал.

Я проснулся с криком в Мирозданье –

Беспредельном, чуждом увяданья –

И узнал тебя в его сиянье.

И лицо твоё – в нём скорбь и боль,

Беды, раны, горькая юдоль –

Обещало мне благую роль.

Песня полилась моя, бездонна;

Ты молилась истово, бессонно,

И лицо светилось потаённо.

Песнь и я – отныне мы вдвоём;

Песня улетит за окоём,

Я ж угасну на одре твоём.

VI

...И, на колени став у изголовья,

Твоё лицо я гладил по-сыновьи;

Ты улыбнулась напослед с любовью.

Ты улыбнулась Миру с мукой, болью:

Не покладала рук всю жизнь, недолю

Одолевая, но осталась голью...

Добру и Злу ты грустно улыбнулась:

Извечная борьба их обернулась

Тем, что Душа безвинно захлебнулась.

Открой мне тайну, мать. Нет больше мочи

Жить в этом Мире; с ним как ты точь-в-точь я –

Он Песню изодрал шипами в клочья.

Родив меня, возьми с собою снова.

Вот спущен Крест – всё для меня готово;

Молчишь, как Богоматерь, и ни слова...

VII

Одну лишь смерть приберегла себе ты,

А Миру – жизнь свою, труды, обеты,

Точь-в-точь родник беззвучный, неприметный.

Ты за меня тревожилась всегда:

Как птица, мол, из твоего гнезда

В безвестность – ни за что и никогда...

Мне чудилось, ты всё на свете знала:

Судьбу и Рок, Любовь, Конец, Начало;

Под стать Земле – недвижима, устала.

Грех не пристал к твоей душе, к лицу;

И жизнь твоя подобна образцу –

Молитва, обращённая к Творцу.

Без слёз и слов ты улыбнулась Смерти,

Оставив Мир, счастливая, как дети;

Как литургия, растворилась в Свете.

© Георгий Кубатьян

© Севак Арамазд